История с амулетом. Страница 1

Эдит Несбит

История с амулетом

Глава первая

Снова Саммиэд

Если вы читали книжку «Пятеро детей и Оно», то вы знаете, какими интересными для четверых ребятишек выдались прошлогодние летние каникулы, которые они проводили в симпатичном белом домике, расположенном между меловым и песчаным карьерами. Помните, как в песчаном карьере они однажды наткнулись на необычайное, волшебное существо. Его звали Саммиэд, а он ещё называл себя песчаной феей. Только на фею, как рисуют в книжках, он был решительно непохож. Он весь оброс мягкой коричневой шерстью, уши у Саммиэда были круглые, как у летучей мыши, лапки были похожи на обезьяньи, а глаза слегка напоминали улиткины рожки, и они выезжали и складывались, как труба у телескопа. Он был такой старый, что день его рождения затерялся где-то в самом начале времён. Он провёл, зарывшись в песок, многие тысячи лет, но всё-таки сохранил некоторые свои волшебные качества. И самое главное из них: он мог выполнять желания людей. Сирил, Антея, Роберт и Джейн в то лето задумывали много желаний, но как-то так получалось, что почти всегда они оборачивались полнейшей ерундой. В конце лета они расстались с Саммиэдом, и он, выполнив их последнее желание, просил его больше не беспокоить и в дальнейшем их желания выполнять отказался. Что с ними происходило в зимние каникулы, описано в книжке «Феникс и ковёр». А когда и Феникс и ковёр были для них потеряны, то им оставалась хотя бы надежда на то, что следующие летние каникулы в белом домике возле песчаного карьера вновь окажутся замечательными. Но всё получилось совсем иначе. Их папе пришлось ехать корреспондентом газеты «Дейли Чего-то там», точно не выговоришь, и передавать сообщения с поля военных действий в Маньчжурии, а бедная мамочка, сильно разболевшись, должна была поехать для поправки здоровья на остров Мадейру. Ягнёнка, их маленького братика, она взяла с собой. А тётя Эмили, мамина сестра, вдруг вышла замуж за дядю Реджиналда, папиного брата, и они укатили в Китай. А Китай находится бог знает как далеко, так что с ними провести каникулы не оставалось никакой возможности. И вот так получилось, что ребята остались на попечении их старой няни, которая жила в Лондоне на Фитцрой-стрит, что неподалёку от Британского музея. И хотя она их очень любила и всегда баловала гораздо больше, чем следовало, ребята, проводив родителей, сильно загрустили. Вот, например, к чаю, чтобы их утешить, няня приготовила вкусные сэндвичи с креветками и кресс-салатом. Это их слегка ободрило. Но ненадолго.

Мама, уезжая, просила Антею заботиться об остальных.

– Давайте-ка всё обсудим, – предложила Антея братьям и сестре.

А что там было обсуждать? В заставленной и тесной няниной гостиной было душно. Няня вообще-то обычно сдавала комнаты внаём. И обстановка была такая – именно чтобы «сдавать».

– Как тут всё непохоже на наш дом! – печально вздохнула Джейн.

– Давайте-ка всё обсудим, – снова повторила Антея. – Чем бы нам заняться?

– Играть ни во что не хочется, – прохныкала Джейн.

Антею её тон рассердил, но она постаралась не подать виду.

– Послушайте, – сказала она. – Я вовсе не хочу показаться занудой. Мне просто хотелось бы, как папа говорит, «прояснить ситуацию». Вы согласны?

– Давай выкладывай, – отозвался Сирил безо всякого энтузиазма в голосе.

– Ну, так вот. Вы все знаете, что мы переехали жить к няне, а не она – к нам, потому что она не могла оставить дом из-за того бедного учёного джентльмена, который снимает у неё комнату наверху.

Папа больше никого не нашёл, кому бы он мог нас доверить. К тому же у нас очень мало средств, потому что мамино лечение на Мадейре будет стоить кучу денег. Но в Лондоне полно таких мест, куда можно пойти бесплатно. Я думаю, няня отпустит нас одних. Ей пора понять, что мы уже не маленькие. Давайте для начала попросим у няни немного хлебца и пойдём в Сент-Джеймский парк покормить уточек Надеюсь, она не будет возражать.

– Не будет, – неожиданно заявила Джейн. – Я про это подумала заранее, и, когда папа уезжал, я спросила у него, и он сказал, что нам можно ходить одним, и он объяснил это няне, только велел, чтобы мы говорили, куда идём и когда вернёмся.

– Да здравствует умница Джейн! – воскликнул Сирил, стряхивая с себя хандру. – Пошли прямо сейчас.

И они отправились на прогулку. Старая нянюшка только попросила их поосторожнее переходить дорогу и посоветовала обратиться к полисмену, если вдруг возникнут какие-либо трудности.

Они обещали вернуться до темноты. Но на дворе был июль, а значит, темнело очень даже поздно.

Они пошли по направлению к Сент-Джеймскому парку. Карманы их были набиты хлебом и оставшимися от завтрака раскрошившимися тостами, чтобы покормить уток. Пойти-то они пошли, но в парк они так и не попали.

Между Фитцрой-стрит и Сент-Джеймским парком полно всяких узеньких улочек, а на этих улочках куча маленьких магазинчиков, и мимо их витрин прямо-таки невозможно пройти, не остановившись и не поглазев. Они постояли и перед ювелирным магазинчиком, и перед тем, где продавались картины, потом они рассмотрели витрину, где были выставлены платья и шляпки, и возле лавочки с устрицами и омарами, выставленными за витринным стеклом.

Их печаль уже не казалась им такой непереносимой, какой она им представлялась в доме № 300 по Фитцрой-стрит. Но тут по какому-то наитию Роберт (а он по общему согласию был избран предводителем) повернул в узкую улочку, где были расположены самые интересные магазины. В них продавалась всякая живность. В одной из витрин были выставлены многочисленные клетки с самыми разнообразными птицами.

– Довольно паршиво быть птицей в клетке, – заметил Сирил.

Дети вспомнили, как однажды у них были крылья и они могли летать, и почувствовали весь ужас, который испытывает птица, запертая в клетке.

Они двинулись дальше, а Сирил погрузился в мечты о том, как он сделается золотоискателем в Клондайке, разбогатеет, купит всех птиц вместе с клетками и выпустит их на волю. Соседний магазин торговал исключительно кошками. Бедные кошки тоже были рассажены по клеткам, и ребятам очень захотелось, чтобы каждую кошку кто-нибудь купил и посадил бы её на каминный коврик, потому что для кошки это самое подходящее место. А рядом оказался магазин с собаками. Собаки тоже выглядели совершенно несчастными. Некоторые сидели на цепи, а иные были заперты в клетках. Они смотрели на четверых детей печальными глазками, тихонечко виляли хвостиками и, казалось, говорили: «Купи меня, купи, умоляю тебя. Давай пойдём с тобой погуляем. Купи меня, и всех моих братьев тоже купи. Ну, пожалуйста, пожалуйста, купи же!»

Конечно, дети не могли позволить себе приобрести собаку. Они приценились было к самой маленькой собачке. Ох, она стоила шестьдесят пять фунтов! Потому что оказалась японским той-терьером, таким, какой однажды жил у королевы, когда она была ещё принцессой Уэльской. Ребята подумали: «Если такая крошка стоит стольких денег, тогда какая же цена у большой собаки?»

После этого они уже больше не останавливались ни у кошачьих, ни у собачьих, ни у птичьих лавок. Наконец они поравнялись с лавкой, в которой продавались существа, мало заботившиеся о том, где их держат. Прямо снаружи были выставлены золотые рыбки, белые мышки, и лягушки, и ёжики, и черепашки. Они постояли там, покормили хлебушком морских свинок через прутья решётки.

– Интересно, позволила бы нам няня поселить кого-нибудь в подвале? – подумала вслух Антея.

Они сгрудились на тротуаре, мешая прохожим, и беседовали о том, кого бы им хотелось завести. Сирил попробовал разбудить свернувшегося колючим клубочком ёжика, как вдруг из самой нижней клетки, до того казавшейся пустой, донёсся голос – и не свист, и не писк, а произносивший слова на чистом и понятном английском языке:

– Купите меня… прошу… купите.

Сирил от неожиданности отскочил в сторону.

– Не уходи, – простонал тот же голос. – Нагнись к клетке и сделай вид, что завязываешь шнурок. Он у тебя, кстати, как всегда, развязался.